Вопрос, поднятый в статье А.Попова "Тащить или отпущать?" - один из наиболее обсуждаемых в рыболовном сообществе. По большому счету, его решение должно лежать в основе стратегии развития любительского и спортивного рыболовства на многие годы вперед. В связи с этим представляется исключительно важным, чтобы в рыболовном сообществе сложились объективные, основанные на четкой доказательной базе представления о воздействии любительского рыболовства на запасы наших рыб.

Сам я по профессии ихтиолог, много лет провел в экспедициях в самых разных концах нашей страны, а рыбалкой занимаюсь с детства (первую рыбу - пескаря - поймал в 4 года). По своим убеждениям я никак не могу причислить себя к тем "зеленым" защитникам природы, в многочисленных воплях которых я усматриваю больше политической ангажированности, чем реальных фактов. Поэтому постараюсь в развитие дискуссии предложить читателям ряд собственных соображений и научных данных, касающихся ловли по принципу "поймал - отпусти".

Современная рыбалка по уровню применяемых технологий и способов ловли ушла далеко вперед по сравнению с тем, что было еще 20-30 лет назад. Безусловно, она стала существенно более эффективной, и если во времена моего детства она имела возможность укрыться во множестве мест, недоступных или почти недоступных для спортивной снасти, то сейчас практически нет таких акваторий и глубин, куда бы не могли проникнуть опытные рыболовы, располагающие современными приманками и снастями, созданными на основе многомерного моделирования и сложных гидродинамических расчетов и результатов исследования поведения рыб.

При этом принципы ловли, то есть цели рыбалки, во многом остались на уровне тех самых далеких годов. То есть и по сей день цель большинства рыболовов - изъять рыбу из водоема для пищевых целей.

Поэтому сегодня на большинстве водоемов, в том числе и на труднодоступных, сложилась противоречивая ситуация: с каждым годом становится все больше хорошо оснащенных рыболовов, имеющих возможность ловить рыбу во все больших количествах, что автоматически означает резкий рост суммарного изъятия рыбы из рек, озер и водохранилищ. Сейчас уже никого не удивляет тот факт, что даже на Нижней Волге, где, казалось бы, рыбе нет конца, наблюдается ощутимое уменьшение численности разных видов рыб.

Несомненно, уже сейчас необходимо продумать, как можно рационализировать использование водных биоресурсов, иначе мы просто потеряем запасы рыб в наших водоемов вплоть до того, что даже килограммовый судак станет считаться трофейной рыбой. Увы, это не преувеличение, во многих некогда изобилующих рыбой реках и озерах уже сейчас ничего более или менее приличного не осталось.

Конечно, главной причиной уничтожения поголовья ценных рыб является промысел, промышленные стоки и гидростроительство. В то же время не стоит приуменьшать и степень воздействия рыболов-любителей на стада рыб.

Приведу пример из собственной практики. Зимой мы с друзьями часто выезжаем ловить подлещика на подмосковные водохранилища, чаще всего на Вазузское или Яузское. В хороший клевный день в декабре или январе за 4-5 часов ловли каждому из нас удавалось поймать по 4-5 кг этой рыбы весом от 100 до 500 г, что составляет примерно 15-20 рыб. В такие дни, особенно в выходные, в поле зрения (около 1 км во все стороны) насчитывалось до 200 человек. Представим, что подобный улов был у каждого из рыболовов (довольно грубый подсчет, тем не менее он достаточно реалистичен), - получается, что за один только день с одного участка водоема площадью примерно 0,5 кв. км изымается около 4 000 (четырех тысяч!) особей леща.

А если учесть, что большинство рыболовов не придерживаются нормы вылова (исчезнувшей, по непонятнм причинам, из современных правил любительского и спортивного рыболовства), эту цифру можно по крайней мере утроить.

Конечно, клев бывает разным, и в другие дни вообще ничего приличного выловить не удается, тем не менее можно себе представить, сколько подлещика изымается за 3-3,5 месяца зимнего сезона - речь идет о миллионах рыб!

Да, у любой экосистемы есть запас прочности, но он небесконечен, а водоемы - не бездонная бочка. Когда-то может наступить момент, что сумма всех негативных воздействий, включая все возрастающее изъятие рыб, приведет к резкому слому всей системы взаимоотношений в водоеме. И если тенденция изъятия рыбы из водоемов сохранится, то катастрофа может стать неизбежной. Поэтому разработка стратегии рационального (или, как сейчас стало модным выражаться, "неистощительного") использования водных биоресурсов, несомненно, требует серьезных усилий всех - рыболовов-любителей, ученых-ихтиологов, гидробилогов, управленцев, предпринимателей, рыбоводов и т.д.

На первый взгляд, ловля по принципу "поймал - отпусти", внедренная во многих странах умеренной и тропической зоны более чем полвека назад, представляется весьма эффективной и, по идее, не должна иметь противников. Тм не менее рыболовов, особенно в нашей стране, отрицающих или серьезно сомневающихся в целесообразности отпускании рыб после поимки, неожиданно оказалось очень много. Статья "Тащить или отпущать?" отражает точку противников отпуска рыб, однако надо отметить, что положения, в ней высказанные, основаны на отрывочных и не совсем достоверных фактах. Попробуем рассмотреть конкретные соображения автора.

Главный тезис состоит в том, что рыба, дескать, все равно погибнет, отпускай ее или нет, за исключением нескольких видов (сом, карась, линь и некоторые другие). Поэтому один из наиболее серьезных вопросов, можно сказать, ключевых, требующих ответа и решения - это оценка выживаемости рыб после их поимки на спортивную снасть.

Я глубоко убежден в том, что для этого требуется очень тщательная работа на очень строгом методическом уровне. Должны быть собраны и проанализованы результаты, основанные на твердо установленных фактах, допускающих только однозначную трактовку. Должен быть начисто исключен субъективизм (мнения типа "мне кажется" или "да все это знают") и тем более какие бы то ни было эмоции.

Несомненно, ловля рыбы, когда крючки впиваются ей в рот или глотку, процесс ее вываживания наносят организму рыбы травмы, однако степень их тяжести далеко не одинакова. По-настоящему серьезные ранения могут возникнуть лишь в небольшом числе случаев. Разделим их условно на три группы.

Первая: повреждение органов дыхания - собственно жабр и мускулатуры жаберной крышки - или удушье рыбы.

Дыхание у рыб - сложный процесс, газообмен у них более затруднен по сравнению с наземными позвоночными животными. Жабры рыб крайне чувствительны к высушиванию: на жарком сухом воздухе достаточно три-четыре минуты подержать рот щуки или судака открытым, чтобы нежные жаберные лепестки получили очень тяжелый обширный ожог.

Эффективность дыхания сильно зависит от температуры воды (в теплой воде рыбам дышать труднее), от проточности в районе жабр (рыба должна все время заглатывать свежую порцию воды, а не гонять туда-сюда "отработанную" порцию воды), от ритмичности работы жаберной мускулатуры (если у рыбы зажаты жаберные крышки, то даже если рот может открываться, рыба перестает дышать) и целого ряда других факторов.

Кроме того, для поддерживания нормального дыхания рыб крайне важно, чтобы сохранялась в целости жаберная перепонка - сладка кожи по краям жаберной крышки.

Поэтому если рыболов, даже не вынимая рыбу из воды, сильно сдавит пальцами жаберные крышки, сильно ударит по "щеке" или порвет жаберную перепонку, рыба может получить травму, несовместимую с жизнью, хотя внешне вроде бы больше никаких серьезных травм и нет.

Ничем не лучше вариант, когда рыбу держат в ограниченном объеме воды, например, в ведре или на прибрежном мелководье летом, где вода очень теплая и содержит мало кислорода. Практика показывает, что в большинстве случаев пойманная рыба погибает именно от удушья или от травм, нанесенных органам дыхания, или рыбу просто душат, не давая ей нормально дышать или использовать свежую, богатую кислородом воду.

Проблема заключается в том, что эти по сути смертельные травмы внешне могут быть малозаметными для рыболова. Вот и получается, что иной раз рыбу после поимки отпускают вроде как в нормальном состоянии, а на самом деле с очень серьезной травмой, даже не подозревая об этом.

Вторая группа травм - резкие ударные воздействия в районе головы и брюшной полости. Как и у других позвоночных животных, у рыб мозг является одним из наиболее уязвимых органов. Удар по голове приводит к мощному кровоизлиянию в мозг и смерти рыбы.

Травма мозга возникает не только тогда, когда рыболов бьет ее камнем по голове - достаточно того, что рыбу резко выбрасывают из воды на берег или в лодку. Особенно часто такое бывает, когда не очень крупную рыбу быстро вытаскивают мощной грубой снастью: рыба еще полна сил и, будучи вытащенной из воды, начинает сильно биться, ударяясь о прибрежные камни, коряги на берегу, борта лодки и т.д. Такая ситуация часто случается при ловле лососей, когда при неаккуратном форсированном вываживании рыба на мелководье бьется головой о камни.

Третья - поражение крупных сосудов кровеносной системы. У рыб они расположены в районе жабр (приносящие жаберные артерии) и в основании глотки, у нижнего края жаберных дуг, - там расположен самый крупный кровеносный тракт - брюшная аорта.

Если рыба глубоко заглотила приманку и крючок впился в основание жаберных дуг, то в течение нескольких секунд она может потерять до половины объема всей крови. Поэтому повреждение этих сосудов крючками почти всегда приводит к гибели рыбы.

Другие крупные кровеносные сосуды расположены глубоко в теле, и крючками их повредить практически невозможно. Повреждения мелких сосудов, лежащих под кожей, не могут сколь-нибудь серьезно повредить здоровью рыб: их кровь быстро сворачивается в воде, да и кровеобмен по периферической зоне невелик.

Именно ранения этих трех видов по статистике являются причиной 98-99% рыбьих смертей во время любительской и спортивной спортивной рыбалки. Причем на первом месте стоят травмы, связанные с повреждениями органов дыхания. Остальные виды травм, как правило, не приводят к гибели рыбы, даже если они кажутся серьезными.

Рыбы удивительно крепки и выживают при жутких, на первый взгляд, повреждениях тела. Так, рваные раны на спине, хвосте и даже брюхе рыбы затягиваются за 2-3 месяца, если они не затрагивают позвоночника или внутренних органов.

Рыбы продолжают жить, питаться, расти и размножаться, потеряв один или даже оба глаза.

Обтрепанные плавники восстанавливаются почти до исходного размера всего за три недели.

Потерю чешуи даже на большой площади поверхности тела рыба переносит относительно легко. В научной литературе описан опыт, когда у рыбы (использовали тиляпию) под наркозом удалили ВСЮ чешую! После такой процедуры несколько особей чувствовали себя неважно в течение двух суток, но не погибли, продолжали питаться, а всего через две недели на всей поверхности тела отрасла новая чешуя! Чешуя - "покровный материал", кроме того, он же еще и "расходный" материал. В норме рыба часто теряет чешую, и организм рыбы легко формирует новые покровы.

Конечно, у разных видов прочность чешуйного покрова различается - например, почистить сазана или окуня довольно непросто, тогда как с уклейки и чехони чешуя отлетает при малейшем давлении. Однако способность рыб легко терять чешуи - продукт долгой эволюции, а природа ничего не формирует без смысла. Как правило, чешуя легко опадает у некрупных рыб, которые часто становяться жертвами хищников. Когда хищник хватает мелких рыб, то они, сбрасывая чешую, таким образом получают шанс вырваться из его пасти. Поэтому если при снятии с крючка на руках остается чешуя, это вовсе не означает, что рыба получила серьезную травму, которая может привести к смерти.

В последнее время рыболовы довольно часто обсуждают вопрос о баротравмах рыб, в том числе и в статье "Тащить или отпущать?". Мне не совсем понятно, почему он возник в связи с ловлей пресноводных рыб.

В научной литературе в подавляющем большинстве случаев речь идет о баротравмах полуглубоководных и глубоководных рыб, которых поднимают на поверхность с глубин не менее нескольких сотен метров - бывало, что глубинные обитатели просто взрывались у поверхности. Но в целом морские рыбы легко меняют горизонты - атлантическая сельдь за 5 минут поднимается вверх по наклонной траектории на 90-110 м!

Но у пресноводных рыб баротравмы не вызывают столь драматических последствий, как считают некоторые рыболовы. Да, при подъеме рыбы с глубины 10 м на поверхность происходит скачок внешнего давленя, оно падает с 1 атмосферы до 0, однако это вовсе не означает, что рыба подверглась шоковому воздействию, а то и получила смертельную травму, таких фактов попросту нет.

Наши пресноводные рыбы приспособились жить на разных глубинах и меняют горизонты достаточно часто и легко. Гидростатический орган рыб - плавательный пузырь - обеспечивает им нужные параметры плавучести в широком диапазоне глубин, это весьма совершенный орган с эффективной системой регуляции объема и газового состава.

Четко зарегистрированы случаи быстрого перехода пресноводных рыб с глубины на мелководья и наоборот. Стая леща может выходить из ямы на мелкий плес, преодолев столб воды 7 м менее чем за 3 минуты (данные для Иваньковского водохранилища), еще быстрее лещ может уходить на глубину - всего за 2 минуты с глубины 1 м до глубины 10 м. Поэтому у наших рыб баротравмы при их ловле вряд ли возникнут: обычна ситуация, когда при подъеме леща с глубины 5-6 м вываживание может длиться от 1 до 5-8 минут, а если это крупный экземпляр, попавшийся на тонкую снасть, то и 10-15 минут. Это более чем достаточное время для компенсации внешнего давления, тем более что плавательный пузырь многих наших пресноводных рыб открытый, то есть соединен протоком с кишечником, поэтому излишний газ легко выходит из плавательного пузыря наружу. Кроме того, плавательный пузырь у рыб устроен таким образом, что при изменении своего объема он никак не может сдавить никакие крупные кровеносные сосуды и повлиять на кровообращение.

С другой стороны, несомненно, что каждый вид по-совему реагирует на изменения внешнего давления. Рыболовам хорошо известны случаи, когда плавательный пузырь судаков при их вываживании с глубины может выворачиваться наружу. Однако это опять же проявляется на индивидуальном уровне. В нашей практике был случай, когда мы в январе ловили судаков на Средней Волге под Сызранью с глубины 14 м. Рыбы были весом 1,2-4.5 кг, подъем их с глубины на поверхность проходил за 5-6 минут. Всего в тот день мы поймали 22 рыбы, из которых 2 имели следы баротравмы (выпученные глаза, вывернутый в полость глотки плавательный пузырь), а остальные - никаких следов этой самой баротравмы! Никакой зависимости от размеров или времени суток выявлено не было, поэтому объяснений приведенному случаю я дать не могу.

Летом на Нижней Волге мы за одно утро поймали троллингом 18 судаков, и ни один из них не имел следов баротравмы. В другой день мы поймали 14 рыб, из которых одна имела вывернутый плавательный пузырь. Все эти рыбы ловились на одной и той же глубине - 9-11 м.

В один из сезонов мы ловили судака на Нижней Волге только на глубинах до 12-13 м (была такая задача), счет шел на сотни рыб за сезон, тем не менее по открытой воде так называемые баротравмы мы видели всего у 2 особей. В то же время мне с коллегами-рыболовами много лет подряд доводилось ловить зимой крупного глубинного окуня-горбача, быстро поднимая его на поверхность с 10-11 м, и ни разу мы не фиксировали никаких признаков баротравмы.

Непроработанность вопроса о баротравмах порождает довольно много спекуляций и сомнительных выводов, которые основаны не на четко установленных фактах и статистически корректных данных, а на крайне субъективных оценках, ошибках и заблуждениях, отчего мнения разных людей могут быть очень противоречивы.

Так, автор статьи "Тащить или отпущать?" указывает, что для судака и леща баротравма смертельна, а для сома - нет, якобы из-за того, что у сома какое-то особенное строение плавательного пузыря. На самом деле строение плавательного пузыря и механизм регулирования его объема у сома и леща практически одинаковы, а у судака по сравнению с сомом и карповыми рыбами плавательный пузырь уст¬роен сложнее, и его физиология более совершенная. Поэтому вывод о том, что при ловле на глубинах троллингом или на джиг-головку вся пойманная рыба погибнет из-за баротравмы, ничем не доказан и не основан на достоверном знании.

Пока можно с уверенностью говорить о том, что смертность пресноводных рыб при спортивной и любительской ловле от баротравм исчезающе мала и никак не может быть предметом серьезного обсуждения принципа "поймал - отпусти". Очень часто смерть рыбы списывают на баротравму, хотя дело тут совсем в другой причине.

Описанный автором пример с лещами, которые сидят в садке и в конце концов гибнут якобы от баротравмы, на самом деле требует комментария.

Помещенные в садок лещи могли погибнуть совсем от других причин, вероятнее всего, от кислородного голодания. Как правило, садок бывает привязан к лодке снизу по отношению к течению - просто так удобнее складывать рыбу. А из-за вихревого течения позади заякоренной лодке образуется водоворотная зона, в которой водообмен с соседними участками затруднен. Именно в такой зоне чаще всего и находится садок с лещами. Рыбы могли использовать большую часть кислорода из водяного пузыря вокруг садка, и через некоторое время им стало просто нечем дышать. Парадокс - вроде бы все нормально: лещи в воде, садок просторный, но кислорода для дыхания в окружающей воде через какое-то время уже нет!

Особенно резко это выражено летом, когда вода теплая - в ней кислорода содержится зна¬чи¬тель¬но меньше, чем в холодной воде, да и красным клеткам крови труднее захватывать кислород из воды, когда температура поднимается до 20-22О. Поэтому хотя автор описывает картину с погибающими в садке лещами просто душераздирающую, сама ситуация вовсе не такова, как это кажется на первый взгляд.

Но в чем автор, безусловно, прав, так это в том, что необходимы очень корректные данные по смертности от спортивных снастей для каждого вида рыб, мало того - для каждого сезона года и в идеальном случае - для разных типов водоемов: водохранилищ, крупных рек, небольших речек и т.д.

К сожалению, в нашей стране работы по изучению гибели рыб от спортивных и любительских снастей проводятся в очень ограниченных масштабах и касаются в основном лососевых на Кольском полуострове и Дальнем Востоке. Дальше нас в этом вопросе продвинулись в Северной Америке ¬- там уже несколько десятилетий проводятся регулярные наблюдения на водоемах разного типа, правда, основными объектами этих наблюдений являются все те же лососевые, традиционные для спортивного рыболовства в США и Канаде. Правда, есть и кое-какие сведения об окуневых и карповых рыбах.

Надо сказать, что американцы уделяют этим работам очень большое внимание и проводят их весьма тщательно, в соответствии с очень строгими методиками, с использованием пластиковых и электронных меток. Особо оговариваются способы удержания рыбы после поимки и вываживания, при ее снятии с крючка и т.д. Я принимал личное участие в таких работах на Аляске, там эти исследования проводятся Службой рыбы и дичи штата. Мне пришлось лично убедиться в том, насколько серьезно все участники следуют букве и духу методик, поэтому я считаю, что данным американцев и канадцев можно доверять.

По лососям смертность от травм, причиненных крючками или неумелым обращением с рыбой при ловле в реках по принципу "поймал - отпусти", составляет менее 3%, если применяется нахлыст, и 5-8%, если спиннинг. В данном случае практически исключен эффект баротравмы, так как ловля проводится на глубинах до 1,5 м. Неудивительно, что и в нашей стране на ряде рек (например, на Кольском полуострове) введено жесткое правило, разрешающее применение только нахлыста при ловле атлантического лосося и кумжи.

Для нас могут иметь интерес данные ученых США по смертности от спортивных снастей так называемой "озерной форели" - Lake Trout, которая на самом деле не форель, а голец-кристивомер. Эта рыба обитает в глубоких озерах и в летнее время держится на глубинах более 15 м, чаще - на 20-25 м.

Кристивомер - весьма популярный объект спортивной рыбалки, особенно на Восточном побережье Северной Америки, в первую очередь в бассейне Великих Озер. Основной способ ловли кристивомера - глубинный троллинг. То есть в данном случае мы имеем дело с глубинным видом, представителей которого ловят, казалось бы, самым травматическим способом. Тем не менее ловля кристивомера осуществляется только по принципу "поймал - отпусти". Одна из основных причин - совершенно отвратительный вкус мяса кристивомера. Отведать этой рыбы мне довелось самому - я не поверил своим американским коллегам по научной работе, которые предупреждали меня, что эту рыбу в пищу лучше не употреблять.

При готовке кухня наполнилась жутким смрадом, само мясо имело какой-то отталкивающий привкус. Эта крупная, красивая рыба оказалась никудышной с кулинарной точки зрения.

Но сама ловля гольца-кристивомера очень даже захватывающая - он достигает веса до 20-25 кг и весьма упорно сопротивляется при вываживании. И по данным мечения, смертность кристивомеров при глубинном тролинге составляет менее 5%. Как оказалось, этой рыбе совершенно не страшны ни вываживание без остановки катера, ни баротравма.

Еще более интересные данные приводят канадские ученые, изучавшие смертность судаков от спортивных снастей.

В Северной Америке обитают два вида своих судаков, они по размерам мельче нашего судака и более пестро окрашены.

Один вид встречается на глубинах до 10 м. Канадцы утверждают, что если применяются искусственные приманки - блесны и воблеры, в том числе и при глубинном троллинге, то смертность составляет 7-8%, а если естественные приманки (мертвая рыбка), то смертность возрастает до 10-11%. Примерно такие же уровни смертности американцы получили и для карповой рыбы, которую они называют sqwaufish (сквофиш), она по внешнему виду, размерам, и образу жизни напоминает нашего жереха.

Оценкой смертности рыб от крючков мне довелось заниматься и на Камчатке. Много лет подряд Московский государственный университет проводит экспедиции по изучению современного состояния и мониторингу стад проходной микижи (американцы называют ее стальноголовым лососем), которая занесена в Красную книгу Российской Федерации. Вылов ее допустим по особым разрешениям Министерства природных ресурсов России исключительно в научных целях и только щадящим способом по принципу "поймал - отпусти", то есть смерть животных при проведении работ должна быть исключена.

Именно поэтому в экспедициях не применяются жаберные сети, для отлова мы используем только спортивные снасти, главным образом нахлыст. После поимки каждая рыба измеряется, от нее берется проба из 10-12 чешуй, специальным прибором ставится индивидуальная метка. Вся процедура поимки, мечения и измерения рыб проводится по специальной методике, следование которой сводит к минимуму какой-либо травматизм рыб. Так, например, рыбу мы никогда не вынимаем из воды (только на 1-2 секунды, чтобы сделать фотографию), в прибрежной гальке прокапываем небольшую канавку, голову рыбы всегда держим только на течении и так, чтобы вода свободно поступала к жабрам. С рыбой работаем в перчатках.

После выполнения всех операций рыбу выводим на глубину, но не на сильное течение, и обязательно следим, чтобы она обрела устойчивость и сама уплыла.

Если вдруг в экспедиции появляются новые люди, то прежде чем будут допущены до операций с рыбой, они обязательно проходят обучение и тренировку.

За более чем 15-летний срок работ мы пропустили через свои руки многие тысячи рыб, и ни одна из них за все эти годы не получила смертельной травмы от крючка - он впивается обычно за вершину верхней или нижней челюсти (72% всех поимок), реже - за угол рта (27%), и совсем немного (1%) - за внешнюю часть рыла (видимо, рыба "бодала" мушку головой, а не схватывала ее).

Меченых рыб мы ловили постоянно, бывало, что они попадались уже через неделю после первой поимки и при этом были вполне сильными и здоровыми.

Обследованные рыбы попадались и на следующий год после мечения, и через год. Уровень возврата меток у нас довольно высок - примерно 8-10%, а на нерестилищах, где мы проводим визуальные подводные учеты, меченые рыбы встречаются постоянно. За все годы мы не видели ни одной погибшей рыбы, хотя реки, на которых мы работаем, прозрачные, невелики по ширине и глубине, на воде мы находимся постоянно и можем уверенно говорить о том, что пристально следим за ситуацией.

Поэтому я могу точно утверждать, что в нашем случае смертность от спортивных снастей отсутствует либо минимальна.

Насколько мне известно, подобные работы проводятся на Кольском полуострове с атлантическим лососем, в Сибири - с тайменем и ленком, не говоря уже о Северной Америке.

Процедура обращения с пойманной рыбой (ее называют английским словом "хэндлинг") за многие годы отработана до мелочей, ею пользуются тысячи рыболовов-лососевиков по всему миру, не только Ю.Орлов и М.Скопец, о которых упомянул автор статьи "Тащить или отпущать?".

Поэтому лично я не сомневаюсь, что во время тайменьей рыбалки или ловли атлантического лосося на Кольском полуострове практически вся рыба возвращается обратно в водоем живой и невредимой, во всяком случае, без вреда своему здоровью.

Что касается некоторых приведеных в статье примеров, то они, по крайней мере, неоднозначны, и потому мне хотелось бы их прокомментировать.

В последнее время весьма активно обсуждается вопрос о легких (лайтовых) снастях и о возможности их применения во время рыбалки по принципу "поймал - отпусти".

Почему-то среди рыболовов бытует мнение, что вываживание крупной рыбы на лайтовую снасть приводит к ее неизбежной гибели. Мотивируют это тем, что рыба вываживается слишком долго, поэтому полностью выбивается из сил, не может восстановиться после долгой борьбы и т.д., и т.п. Почему рыба должна неизбежно погибнуть, непонятно, зато эмоций - хоть отбавляй.

К сожалению, материалов о серьезных исследованиях по этому вопросу мне найти не удалось, но сам я за 8 лет накопил кое-какие результаты.

При ловле лососей на Камчатке я применял самые разные по классу спиннинговые и нахлыстовые удилища, рыбы ловил очень много (можно говорить о тысячах и тысячах особей) и подавляющее ее большинство я отпустил обратно в реки.

Вопрос о применимости лайтовых снастей я изучал на примере тихоокеанского лосося - кижуча. Эта рыба очень хорошо ловится на спортивные снасти и представляет собой весьма удобный объект исследований. За 8 лет у меня накопились данные по вылову 2341 рыбы. Могу привести следующую статистику.

При применении жесткого спиннинга длиной 2,7 м с тестом 7-15 г, катушки Twin Power серии 1000 и шнура FireLine ∅0,17 мм (тест 16 кг) процесс вываживания рыбы длиной 63-71 см (вес 3,6-5,2 кг) при ловле с пологого берега и поклевке на удалении 20-25 м от берега занимает от 3,5 до 6 минут, в среднем 4 минуты 15 секунд (данные по 623 особям).

При применении лайтовой снасти - спиннинга длиной 1,8 м с тестом 2-12 г и той же катушки время вываживания рыб того же размера в тех же условиях увеличивается более чем вдвое - от 5 до 11 минут, в среднем 8 минут 35 секунд (данные по 711 особям).

Действительно, при подтаскивании к берегу рыбы на лайтовую снасть она оказывается более уставшей. Однако нет никаких оснований утверждать, что такого рода усталость приводит к гибели рыбы, так как после вываживания предстоит самый ответственный этап - освобождение рыбы от крючков.

При использовании лайтовых снастей вытащить крючок из пасти уставшей рыб оказывается гораздо проще, чем при использовании тяжелой и жесткой снасти!

После лайта рыба возле берега ведет себя смирно, не бьется, и мне требуется всего 5-9 (в среднем 6) секунд, чтобы вытащить засевшие крючки. А вот после жесткой снасти рыба очень сильно бьется о камни и гальку, особенно возле самого берега, извивается в руках, ее трудно удерживать, приходится придавливать ее к дну, порой даже вытаскивать из воды на 6-10 секунд, чтобы добраться до крючков. В этом случае процесс снятия с крючков занимает больше минуты - от 63 до 85 секунд, в среднем 1 минуту 18 секунд. При этом рыба подвергается куда более сильному воздействию, чем при той же операции, но после лайта.

Правда, необходимо оговориться, что я уже давно при ловле лососей заламываю бородки крючков и на большинстве блесен откусываю один крючок, оставляя двойник вместо тройника. Эта мера позволяет кардинально уменьшить, фактически свести к минимуму травматизм и смертность рыб от крючков.

Освободившись от крючков лайта, рыба, которая вроде бы должна быть сильно уставшей, сохраняет ориентацию в потоке, неторопливо, но уверенно уходит от берега в сторону стрежня реки, и речной поток не сносит ее вниз.

А вот после жестких снастей и длительной операции по снятию рыбы с крючка довольно часто (в 154 случаях из 623) рыба в течение 1-2 минут остается возле берега, в зоне минимального течения, долго приходит в себя, перемещается короткими бросками, а попав на стрежень реки, сносится потоком вниз по течению.

Поэтому я абсолютно убежден в том, что лайтовая снасть лучше приспособлена для рыбалки по принципу "поймал - отпусти", чем грубая мощная снасть. Усталость рыбы во время ее вытаскивания с лихвой компенсируется минимальным травматизмом при снятии ее с крючков.

Именно поэтому в последние годы я почти не применяю длинных жестких удилищ среднего или тяжелого класса при ловле лососей.

К сожалению, подобных данных для других видов рыб у меня пока еще нет. Во время рыбалок на Нижней Волге мы постоянно обращаем внимание на эти вопросы и тщательно записываем все данные, которые, однако, пока еще очень скудны, а самое главное - нет возможности корректно сопоставить результаты.

При троллинге мы применяем жесткие удилища, а лайт использовать просто невозможно. Да и при ловле на джиг легкий спиннинг с тестом 2-12 г не годится на глубине 6-8 м и сильном течении. А было бы неплохо собрать данные по разным видам рыб, чтобы аргументированно обосновывать ту или иную точку зрения.

Противники отпускания рыб после их поимки очень часто приводят примеры, подобные тому, что изложены в статье "Тащить или отпущать?", про подлещика Истринского водохранилища.

На первый взгляд, и не поспоришь - численность его высока, а размер мал. Казалось бы, самое правильное управленческое решение - выловить какую-то часть рыб, разредить популяцию, и оставшиеся в водоеме рыбы станут крупнее.

Однако это чисто механические рассуждения, которые весьма далеки от истины. В Истре много мелкого подлещика не потому, что его не вылавливают и он тощает от бескормицы, все как раз наоборот - условия питания слишком хороши, и он просто созревает в молодом возрасте.

В каждом водоеме популяции вырабатывают приспособления, позволяющие им поддерживать максимально эффективную численность при наименьших издержках. Фраза мудреная, она взята из учебников по экологии, но суть ее очень проста.

Если вернуться к "подлещику" (лещу) Истринского водохранилища, то можно сказать, что площади потенциальных нерестилищ, кормовая база молоди и взрослых рыб таковы, что особи в популяции очень рано достигают половой зрелости, будучи еще небольших размеров, и начинают размножаться в возрасте 4-5 лет. Из-за этого продолжительность жизни сокращается до 6-8 лет, после 3-4 нерестов рыбы погибают, исполнив свой долг.

Как результат - в водоеме поддерживается высокая численность локального стада, она обеспечивает виду устойчивое существование в данных конкретных условиях, высокоэффективное освоение энергетических ресурсов водоема и преодоление негативного внешнего воздействия. Лещу в Истринском водохранилище просто нет необходимости быть крупным - он прекрасно себе живет, будучи мелким.

Другое дело - лещ в глубоких водохранилищах каньонного типа. Там условия иные - площади нерестилищ ог¬ра¬ни¬че¬ны, перепады глубин больше, и лещу там выгоднее быть крупным, и продолжительность жизни там возрастает до 15-22 лет. Лещ живет и приспосабливается к жизни в водоемах так, как нужно ему, а не человеку. Быть мелким или крупным, тощим или жирным - для вида в целом вопрос тактики, тогда как стратегия - это обеспечить устойчивое воспроизводство и существование.

Лещ и любой другой вид в условиях естественного водоема живет ради себя самого, а не для удовольствия человека. Поэтому если выловить много подлещика в Истре, то крупным он все равно не будет.

Более того, вполне вероятен вовсе не благоприятный сценарий - убрав подлещика, человек просто высвободит кормовой ресурс, а, как известно, свято место пусто не бывает, и оно тут же будет занято каким-нибудь малоценным видом, например, ершом-"спичечником".

Вот и выйдет, что и крупного леща не будет, а вместо мелкого, но подлещика появится превеликая туча мелкого ерша. В общем, "хотели как лучше, - получилось как всегда".

При разговорах со сторонниками изъятия рыб из водоема, раз уж она имела несчастье попасться на крючок, обычно остается за скобками целый ряд ситуаций. Для наглядности приведу всего две.

Первая - это ловля хищников на живца.

Для оснастки жерлиц или переметов мы предварительно ловим мелкую плотву, карася, пескаря на удобные снасти, храним живцов, перевозим их порой на десятки километров, насаживаем на крупные крючки, на которых мелкие плотвички сидят порой сутками.

И если бы травматизм был столь велик, как то утверждают противники принципа "поймал - отпусти", то отход живцов был бы огромным. Хотя любой рыболов знает, что гибель живцов в большинстве случаев связан с плохими условиями их содержания, - когда рыболову лень лишний раз заменить воду в канне или он ставит ведро с живцами на самый солнцепек. А теперь перенесем наши знания относительно ловли и содержания живцов на более крупных рыб - и ситуация уже не покажется столь трагичной.

Второй пример. Много рыбы, схватившей приманку, мы не вытаскиваем, - она срывается с крючков, в том числе и при глубинном троллинге. Правильно ли полагать, что все эти рыбы неизбежно получили баротравму? Согласны ли рыболовы, что сорвавшаяся с крючков крупная рыба смогла от них освободиться, разорвав себе глотку и жабры?

Если согласиться с аргументами сторонников ловли с изъятием, то получается, что рыболовы беспощадно убивают тысячи и тысячи рыб, которые, соблазнившись нашими приманками, смогли сорваться с крючков до того, как их вытащили на берег.

Когда я в разговорах обрисовываю эти две сравнительно простые и хорошо знакомые каждому ситуации, то вижу, что мои оппоненты серьезно задумываются и становятся не столь категоричными в своих суждениях, как до беседы.

Проблема выживаемости рыб после их поимки на спортивную снасть сложна и многогранна, она распадается на множество частных вопросов, которые требуют взвешенного, обдуманного и обоснованного ответа.

Мое личное мнение состоит в том, что мы должны рано или поздно прийти к необходимости грамотного сочетания ловли с изъятием и ловли по принципу "поймал - отпусти", чтобы сохранить стада наших рыб.

От нас самих зависит, насколько велика будет смертность рыб от спортивных снастей. Одно из основополагающих условий выживаемости рыбы - умелое с ней обращение, и, не побоюсь этого слова, уважение к рыбе.

Практика показывает, что подавляющее большинство смертных случаев рыбы от крючков наступает не от ран, нанесенных ими, а от небрежного или просто грубого обращения с попавшейся рыбой.

В самом деле, если подтащенную к берегу рыбу выкидывают из воды ударом сапога, снимая ее с крючка, вываливают в грязи, а после этого швыряют обратно в воду, стоит ли удивляться, что рыба не имеет шансов остаться в живых после такого обращения.

Поэтому, чтобы рыба невредимой вернулась в водоем, необходимо научиться четко выполнять все операции по снятию ее с крючка. Уж если мы хотим отпустить рыбу назад в реку, то надо позаботиться о том, чтобы она не задохнулась, не повредила жабры, не разбила голову о камни или борта лодки. Если мы хотим ее сфотографировать, то эту операцию надо проводить быстро, рыбу вынимать из воды на минимальное время.

То, что многие рыболовы не обладают навыками по быстрому снятию рыбы с крючка и ее отпусканию обратно в водоем, не может служить аргументом или оправданием. Значит, нужно учиться, приобретать навыки обращения с рыбой. В конце концов, только от нас одних зависит, что будет уже в недалеком будущем - будем ли мы по-прежнему радоваться поимкам сомов, судаков и лещей или придется довольствоваться лишь воспоминаниями.

Я уже упоминал о том, что давно заламываю бородки на крючках, причем делаю это не только при ловле лососей на Камчатке. Мои воблеры и джиг-приманки, которыми я ловлю на Волге, также давно оснащены "безбородыми" крючками.

Многие рыболовы оставляют на воблере только один тройник вместо двух-трех, предусмотренных изготовителем. Некоторые соревнования по рыбной ловле, например, Мемориал Оскара Соболева "Трофейный судак", проходят при жестком регламентировании числа крючков на приманках.

При ловле рыбы я неукоснительно слежу за тем, чтобы жабры рыбы после вываживания всегда оставались в воде, даже если я намереваюсь взять рыбу на обед. Поэтому за последние 5-6 лет в моей практике было всего 3-4 случая из многих тысяч, чтобы пойманная на крючок рыба получила серьезную травму, несовместимую с жизнью.

Сегодня ясно одно: спортивное рыболовство требует обязательной проработки вопроса о смертности рыб от спортивных снастей. А сейчас этого не сделано, мы пока находимся на самом начальном этапе серьезных исследований в этой области. Зато вместо обоснованного аргументированного разговора в ходу множество ихтиологически безграмотных суждений, основанных исключительно на личных эмоциях и на посылах типа "мне кажется...". Между тем эмоции в этом вопросе могут существенно затруднить понимание сути процессов. Сильные, красочные описания страдающей рыбы при вываживании безотказно воздействуют на психику, и тогда даже грамотный ответ-возражение выглядит как малоубедительное оправдание. А проведение аналогий между рыбалкой и охотой или сбором грибов просто неуместно и, я бы сказал, некорректно, такое сравнение представляет собой по сути подлог, подмену понятий.

Если уж сравнивать рыбалку с охотой, то никак не с пулевой стрельбой, а с ловлей зверей. Стрельба из ружья исходно, по своей сути направлена на убийство, причем считается даже неэтичным ранить животное, желательно его сразу убить, попасть в убойное место.

Но в той же охоте есть масса методов, когда животное ловят не с целью убийства, а с целью его содержания, разведения, в зоопарках, например. Травматизм и применяемые при этом приемы и способы вполне сопоставимы с рыболовными.

Диких лошадей в прериях Северной Америки ловили на аркан, причем петля-удавка затягивалась на шее животного, очень часто ловец опрокидывал лошадь на землю и т.д. Вот это почти полная, на мой взгляд, аналогия с рыбалкой, даже удушение происходит.

В настоящее время очень часто ловят рысь или лисицу, загоняя их на снегоходах, - вот вам аналогия с лайтовым вываживаем. Зверь выбивается из сил, бывает, что рысь просто падает с дерева в снег. Но смертей-то нет, животное затем отдыхает, возвращается к нормальному существованию! А сколько тут можно привести эмоциональных описаний типа "измученное долгой погоней животное, обессилев, падает на снег, изо рта течет пена... на нас глядят глаза, полные тоски..." и т.д.

Сторонники ловли по принципу "поймал - отпусти" тоже могли бы прибегнуть к подобному приему. Как насчет такого короткого эссе: "...Оглядываешь с безнадежной тоской опустошенные бездумным изъятием рыбы водоемы с чистой, прозрачной водой - увы, они безжизненны, а ведь когда-то в них было много рыбы! Теперь в природных водоемах она осталась только в воспоминаниях стариков. А как радовались когда-то малые дети, увидев заплывшего на мелководье ротана...".

Но не стоит поддаваться эмоциям при обсуждении серьезных вопросов, эмоции - не аргумент, эмоции - в сторону. А вот что действительно необходимо, так это очень тщательный сбор фактов.

В нынешних условиях маловероятно, чтобы этим вопросом озаботились научные организации - они переживают сейчас далеко не лучшие времена. Не исключено, что этой работой придется заняться заинтересованным рыболовам. Организация такого мониторинга - дело новое, но вполне осуществимое.

Поэтому, завершая свой пространный комментарий к статье "Тащить или отпущать?", хотелось бы не ставить точку, а, наоборот, пригласить всех заинтересованных к участию в широкой дискуссии на страницах журнала.